Справедливость богов [СИ] - Александр Иванович Антипов

— Угу, — что мне было ещё отвечать.

— Крысоловы мне нужны! Тем более, такие, как ты!

Затем хозяин потянулся к кошельку. Но перед тем как расплатиться, ещё раз взглядом внимательно оценил крыс на полотне, чтобы не сделать как-нибудь неосторожно ошибки, могущей встать ему лишней денежкой.

Благо я накопил денег гораздо более до Талбота, но рад и этим несчастным дополнительным крохам.

Невозможно описать всего, что испытали за эти несколько часов на мясобойне ради жалких медяшек моё сердце и моя душа. Сказать честно, вряд ли это того стоило, но в глазах Соловья я значительно поднялся, как авторитет, да и сам стал увереннее в себе, приобрёл некий вес в области крысобойства. Всё это однако сдвинулось на другой план, пока хаотично размышлял, пытаясь додумать сложившуюся ситуацию вперёд.

— Держи! — колбасник вернул меня на землю, запустил мохнатую пятерню и нащупал два заветных медяка.

В следующий миг затёртые монетки поочерёдно приятно соскользнули и отяжелили мою протянутую ладонь. Я сжал их до боли в кулаке и теперь молча переключился на Соловья, то есть внимательно следил за движениями Талбота. Подсчёт не закончился. Всё-таки затея моя и отвечать мне, если что. Если пострадает он, моему отчаянью не будет предела.

Придирки в основном касались по большей части внешнего вида мёртвых крыс, в этом Антоний оказался абсолютно прав.

Именно по этой же причине забракована одна из крыс, убитая непосредственно на складе мясобойни. Что в ней такого особенного?

У крысы подозрительно ободран и оголён бок. До такой степени бок измочален, что висит, как тряпьё на верёвке. Кожа снята полностью от уха до хвоста, как у на половину освежеванного кролика. Вероятно, это выглядело, так, как будто у самого шкуродёра внезапно остановилось сердце во время безжалостного процесса. Подозреваю, что отвлечь от любимого дела так нельзя. Сурового сортировщика не задело даже то, что основательно, а непраздно у экспоната сверху на маковке глубоко проломлен череп. Сразу две дырки-пролома.

Мясник наотрез.

— Стоять! Не двигаться! — скомандовал хозяин, когда Соловей расслабился и попытался отойти чуть в сторону. Я ещё не закончил.

Я стоял в это время, как вкопанный, и боялся сдвинуться с места, получив законно долю денежного вознаграждения.

Таких крыс у Антония набралось три. Две, в том числе барачных, но особой злой роли это с ним не сыграло, как и со мной. Благополучно, сошло с рук.

Стоит ли говорить, сколько причитается, в свою очередь, Соловью?(37-3) Тридцать четыре трупа, если округлить равно трём монетам.

Сначала не хватало всего трёх крыс до четвёртой монетки. Когда мясник трёх хвостатых выкинул, стало очевидно, четыре монеты уже ни за что на свете не получить. Бывалый крысолов остался с носом, он не очень доволен результатом. Жалко терять.

Но главное в том, что Талбота возможно обмануть. Это обстоятельство почему-то порадовало меня сейчас больше всего в этой проклятой локации и в этом забытом богами городе. Не всё потеряно. Оказывается, интуиция работает в верном направлении. Скоро сему пришло подтверждение.

В этот миг появившееся сообщение застало врасплох. Я больше не ожидал никаких подарков судьбы, даже вздрогнул, вспоминая о недавних сообщениях и многочисленных нарушениях. Смахнул рукой, как крошку хлеба со стола, в надежде потом прочитать, но не удержался и вернул известными манипуляциями назад, не побоявшись того, что подозрительный Талбот может заметить, что со мной твориться нечто не поддающееся разуму для обывательского ума непися с высоким уровнем и возможно большим развитием. Пусть с даже таким запасом интеллекта и опыта за плечами, о котором пока мне приходилось лишь догадываться и мечтать в углу барака.

Подчинённые системе искины взялись основательно лопатить исходные данные, появившиеся случайно в поле их деятельности и подпадающие под их условия выполнения для игрока. При чём же здесь я?

Всё это озадачило ещё больше. Я хотел бы сейчас уединиться, но погрузился в какое-то непонятное для себя странное состояние летаргического сна, где видел происходящее и что-то машинально делал, но в тоже время находился далеко отсюда за облаками. Ни о чём другом уже думать не мог. Перед глазами развернулся достаточно объёмный текст технической информации, что выходит за грань моих пониманий сути вещей.

Обработка длилась не долго. Однако новые системные вести заставили взбодриться и поверить в свои силы ещё раз за день.

Чего застыл? Пошли! — донеслись до меня слова Антония, когда он получил от Талбота монеты.

Я не стал объяснять ему причину своего выпадения из череды событий, а молча поплёлся следом, на ходу вчитываясь в выпадающие сообщения.

Отмывались мы с Соловьём довольно долго, от всей грязи и смрада, что набрались на заднем дворике, ничего при этом не говоря друг другу. Я смотрел на него и машинально делал то же самое, заодно периодически получал новые странные текстовые послания, изрыгаемые из недр системы, отравляющих подсознание и отключался от обыденности на пару минут для их подробного детального изучения.

Сначала отмывали грязные лбы и щёки, испачканы виски и брови, ладони рук от застывшей густой крови, руки до самого локтя, как палачи или как хирурги после сложной операции. Во время одного из таких отключений я успел упрекнуть Антония, почему он меня не предупредил о крысах с подмоченной репутацией из-под крысодава, но он отмахнулся: Тебя же простили! Забудь!

— Да! Меня простили, но всё могло быть гораздо хуже. И закончиться плохо?

На это Антоний не ответил.

Во время следующей процедуры, после ряда системных сообщений, у меня создалось такое впечатление, как будто я смываю не